Видео
Поиск
Нам говорят, что Соединенные Штаты – самая могущественная держава в мировой истории, единственная сверхдержава, победитель в Холодной войне, «незаменимая нация», «сверхдержава», которая достигла «полного господства» и «командования общественным достоянием» над всеми другими вооруженными силами на Земле.
Однако США не добились своих целей в Ираке и Афганистане, потерпели полное поражение во Вьетнаме, а после Второй мировой войны одержали однозначные победы только в первой войне в Персидском заливе 1991 года, войне со строго ограниченной целью изгнания Ирака из Кувейта и в различных «полицейских акциях» против патетически мелких и слабых противников.
В чем заключается такая дихотомия между беспрецедентным военным преимуществом над всеми соперничающими державами и практически безупречным послужным списком военных поражений после окончания Холодной войны? И как странное сочетание огромной военной мощи и неспособности использовать эту мощь для достижения военных побед повлияло на способность Америки сохранять геополитическую гегемонию?
Американские военные поражения на самом деле являются результатом трех факторов.
Во-первых, Пентагон направляет свой достаточный бюджет на закупки сложного высокотехнологичного оружия, которое предназначено для ведения войн против Советского Союза/России и Китая, а не на более дешевое и простое оружие и обучение войск тактике, необходимой для своего рода войн против повстанцев, которые на самом деле ведут США.
Вьетнамцы в 1960-х годах, а афганцы и иракцы в 21 веке придумали простые и недорогие способы обойти высокотехнологичное американское оружие, используя старое оружие (в первую очередь мины), и разработали дешевое новое оружие (прежде всего СВУ), которое уносило достаточное количество жертв среди американцев, чтобы настроить общественное мнение США против войн и создать хаос, который сделал невозможным для США заручиться поддержкой местного населения путем установления безопасности.
В то время как военные аналитики рассматривают бюджетные решения Пентагона как результат организационной культуры, которая формирует командиров, которые отдают предпочтение не отставать от самых грозных соперников Америки, закупки оружия определяются военными подрядчиками, которые лоббируют высокотехнологичное оружие, потому что те получают самую высокую прибыль и офицеры, чья карьера и пенсионный доход выигрывают от их привязанности к оружейным системам, которые разрабатываются и производятся десятилетиями.
США уникальны среди стран тем, что все их вооружение производится капиталистическими фирмами, а не на государственных предприятиях. В результате военные расходы направляются прежде всего стремлением этих фирм получать немедленную прибыль, даже если эти решения подрывают долгосрочный интерес капиталистов к поддержанию геополитической гегемонии страны, в которой они расположены.
Во-вторых, противодействие американской общественности значительным американским (но не иностранным) потерям, неприятие, развившееся как часть растущего сопротивления во время Вьетнама и после агрессии США за границей, вынуждает принимать военные стратегии, которые ограничивают взаимодействие между американскими солдатами и гражданскими лицами в зоне боевых действий, уменьшая возможности накопления разведывательных данных и местной доброй воли, необходимых для победы в войнах с повстанцами.
Резкое снижение числа погибших на войне в США, которое американское общество считает приемлемым, от Вьетнама до нынешних войн в Ираке и Афганистане, в первую очередь ограничило количество войск, которые могут быть отправлены в бой, и ускорило темпы, с которыми они должны быть отправлены, отозваны или ограничены тыловыми базами.
Американские военные неудачи заставляют потери казаться бессмысленными, усиливая противодействие будущим войнам. К сожалению, попытки свести к минимуму потери американцев привели к появлению стратегий, которые до сих пор убивают много людей в странах, на которые нацелены США. Бомбардировки с большой высоты, использование прокси-войн (например, Саудовской Аравии в Йемене) и санкции могут быть столь же смертоносными, как и американское вторжение. В результате санкций администрации Клинтона погибло столько же иракцев, сколько погибло в результате войны, начатой Бушем.
В-третьих, местное население еще больше отчуждается из-за поворота правительства США в 21 веке к форме грабительского неолиберализма в странах, в которые оно вторгается. Например, возглавляемая США Временная коалиционная администрация в Ираке отказалась разрешить открытие государственных предприятий после вторжения, если только они не были приватизированы. И в Ираке, и в Афганистане США потребовали от правительств открыть природные ресурсы для эксплуатации американскими корпорациями.
Такие меры сокращают возможности местных элит по обогащению и, следовательно, делают практически невозможным для США заручиться поддержкой надежных местных союзников. Это также обедняет массу местных жителей, когда США принуждают к приватизации государственных компаний и требуют жестоких сокращений государственного бюджета, вызывая достаточно гнева и отчаяния, чтобы привести в действие мятежников.
Вместе эти три фактора обеспечили провал США в войнах 21 века и подорвало способность Америки сохранять геополитическую гегемонию.
В общем, хотя США все еще, возможно, неплохо подготовлены к старомодному столкновению лицом к лицу с иракцами в Кувейте или Китаем на азиатском континенте, все эти три фактора в совокупности оставляют США поразительно слабыми в военном отношении в войнах, которые они фактически вели с 2000 года против противников, которые проводят различные виды «асимметричной войны» при поддержке местного населения.
Вооруженные силы США не подходят для тех войн, которые они предпочитают вести, потому что их военные расходы определяются интересами и желаниями постоянного союза между генералами, стремящимися улучшить свою карьеру, и военными подрядчиками, стремящимися увеличить прибыль, когда и карьера, и прибыль могут лучше всего создавать, разрабатывая и располагая вооружением и техникой самых высоких технологий.
Кроме того, американские военные стратегии должны быть разработаны таким образом, чтобы удовлетворять как гражданские, так и военные потребности, чтобы свести к минимуму гибель солдат США и быстро прекратить интенсивные боевые действия, даже если их повстанческие противники способны терпеть огромные потери и сражаться «до тех пор, пока нужно», потому что они защищают свою родину от империалистических захватчиков.
Наконец, ближневосточные кампании, начатые администрацией Буша, сделали новый акцент на целях экспроприации и грабежа местных обществ в интересах своих собственных оккупационных сил – вместо какой-либо приверженности национальному развитию, которую она, возможно, имела ранее – тем самым гарантируя, что она не сможет заручиться поддержкой местного населения.
