Видео
Поиск
Незначительное ослабление напряженности в Персидском заливе продлилось недолго. После атаки хуситов на нефтяные объекты в Саудовской Аравии, в которой Вашингтон и Эр-Рияд, как обычно без доказательств, обвинил Тегеран, Пентагон заявил об отправке на Ближний Восток дополнительных сил. По словам главы военного ведомства США Марка Эспера, это только начало американского ответа на агрессию ИРИ против КСА.
«Президент (Трамп) одобрил развертывание сил США, которые будут в основном сосредоточены на воздушной и противоракетной обороне»,— сообщил Эспер.
Не отличались конкретикой и комментарии председателя объединенного комитета начальников штабов генерала Джозефа Данфорда. Он заявил, что численность отправляемых на Ближний Восток пополнений будет «умеренной».
У президента Трампа тем временем появился четвертый за три неполных года советник по национальной безопасности. Согласно всеобщему мнению, сменивший Джона Болтона, считавшегося самым большим «ястребом» в администрации, Роберт О’Брайен тоже «ястреб», но все же менее «ястребиный» по сравнению с Болтоном.
Трамп обвинил Болтона в совершении множества ошибок. Промахи экс-советника он не перечислил, но можно догадаться, что к ним, по мнению президента, относится и политика Болтона по отношению к Ирану. Джон Болтон был известен как один из главных врагов Тегерана в Вашингтоне. Именно он считается автором политики «максимального давления» на Иран, главным выражением которой являются антииранские санкции. Они были возвращены в мае прошлого года после одностороннего выхода США из ядерной сделки по Ирану и уже более года постоянно расширяются и ужесточаются.
После обстрела 14 сентября беспилотниками и иранскими ракетами аравийских нефтяных объектов, приведшего к резкому скачку цен на нефть, все замерли в ожидании ответа Вашингтона. Реакция оказалась одновременно и предсказуемой, и в чем-то неожиданной. Получив очередной предлог для нанесения удара по Ирану, Дональд Трамп ожидаемо удар не нанес, хотя и привычно обвинил Тегеран в агрессии и пригрозил ответными мерами. Американский президент так же, как весной, когда неизвестные (иранские диверсанты, уверены в Вашингтоне) совершили несколько нападений на танкеры в Ормузском проливе, ограничился воинственными твитами и ввел очередные санкции.
Усиление военной группировки США на Ближнем Востоке призвано успокоить вашингтонских «ястребов», если и ослабленных заменой Болтона на О’Брайена, то ослабленных несильно и продолжающих оказывать сильное давление на правительство с целью проведения жесткой политики по отношению к Ирану. Их главный довод состоит в том, что вялая реакция Белого дома, которому, конечно, за 14 месяцев до президентских выборов нет никакой необходимости начинать на Ближнем Востоке очередную кровавую и очень дорогую войну, свидетельствует не о силе Соединенных Штатов, а об их слабости, и что она произведет противоположный эффект – придаст Тегерану уверенности в собственных силах и спровоцирует его на дальнейшую эскалацию напряженности. Тегеран, в котором так же, как в Вашингтоне, идет острая борьба между «ястребами» и «голубями» и политика которого так же, как политика США, сейчас подвержена шараханьям из стороны в сторону, в целом подыгрывает американским «ястребам». Глава иранского МИД Мохаммад Джавад Зариф предупредил Вашингтон, что любые военные действия США против ИРИ приведут к полномасштабной войне.
Дональд Трамп, по крайней мере, на данном этапе решил ограничиться введением новых санкций против Ирана. Однако эти санкции, возражают противники мягкой линии в отношении Ирана, не в состоянии поставить иранцев на колени. С момента введения в начале ноября 2018 года нового пакета санкций, среди которых были и очень жесткие санкции против нефтяного сектора ИРИ, главного источника поступлений в казну, прошло более 11 месяцев. Однако очевидно и с этим не могут спорить даже самые рьяные сторонники мягкой политики, что политика «максимального давления» на Иран своих задач не выполнила. Да, конечно, иранцам пришлось в очередной раз затягивать пояса, но они к этому благодаря санкционной политике США за последние четыре десятилетия уже давно привыкли. Да, санкции крайне негативно сказываются на иранской экономике. Да, санкции усилили оппозицию в Тегеране, но они не выполнили главной задачи политики «максимального давления» - заставить Иран заключить новую ядерную сделку на условиях Вашингтона и отказаться от поддержки шиитских группировок и милиций по всему Ближнему Востоку. Предполагалось поставить Иран на колени при помощи обнуления экспорта иранской нефти, но добиться этого не удалось. С одной стороны, ее экспорт после ноября 2018 года резко снизился, но с другой, он все же далек – и это вынуждены признать в Белом доме и Госдепе – от требуемого ноля. Споры о том, сколько нефти сейчас продает тайком Тегеран кипят жаркие. Разброс оценок очень большой – от пары сотен тысяч баррелей до миллиона в сутки. Сомнений сейчас нет лишь в двух вещах. Во-первых, иранцы несмотря на угрозы США потенциальным нарушителям нефтью торгуют; а во-вторых, точных объемов иранского нефтяного экспорта сейчас не знает никто, кроме самих иранцев. Они же, по понятным соображениям, делиться этой ценной информацией ни с кем не намерены.
Конечно, разрабатывать уловки, позволяющие обойти американские санкции, в Иране начали еще до 2015 года, года подписания ядерной сделки. В Иране научились прятать нефть на танкерах-«невидимках». В целях безопасности за передвижениями кораблей, включая, естественно, танкеры следят при помощи Автоматической идентификационной системы (AIS), в основе которой прием и обработка сигналов транспондеров, установленных на всех судах. На иранских танкерах в нужный момент в нужном месте просто выключают эти транспондеры, в результате чего они становятся фактически невидимыми. Конечно, местонахождение танкеров можно определять при помощи спутников, но и спутниковых «фотоссесий» можно избежать без особого труда, если знать траекторию движения спутника и в нужный момент просто уйти из того места, над которым он будет пролетать.
На Западе придумали вполне объективный анализ иранской нефтянки, позволяющий определить добычу нефти по сжиганию выделяемого при ее добыче на нефтяных месторождениях газа. Такой анализ позволяет утверждать, что в результате санкций добыча иранской нефти хотя и упала, но не так сильно, как того хотелось бы в Вашингтоне.
Анализируя сжигание газа на нефтяных месторождениях Ирана по спутниковым снимкам, эксперты компании Genscape подсчитали, что после первого квартала 2018 года добыча нефти ИРИ снизилась менее чем на 15% и составляет сейчас 3,9 млн бар/сутки. Однако дальше начинаются уже знакомые трудности с определением объема экспорта. Аналитики Genscape считают, что на продажу может уходить от 0,5 до 1 млн баррелей, но это только предположение, не подкрепленное убедительными доводами. Львиная часть добываемой нефти закачивается в хранилища как на суше, так и на воде - в трюмы танкеров, временно приспособленных под плавучие хранилища. Вместимость иранских хранилищ, естественно, ограничена. Это значит, что как только все хранилища будут заполнены под завязку, Тегерану все равно придется снижать ее добычу.
Главными покупателями иранской нефти остаются Китай и Сирия. Пекину, конечно, нет смысла еще больше ссориться с Вашингтоном в самый разгар торговой войны с Америкой. Но и здесь иранцы придумали уловку, позволяющую формально обойти американские санкции. Нефть, которую танкеры с выключенными транспондерами привозят в КНР, не проводят через таможню, а закачивают в хранилища, не нарушая при этом санкций. Формально она остается иранской, но фактически, конечно, принадлежит Китаю.
Благодаря подобным хитростям с экспортом иранской нефти возникло что-то наподобие замкнутого круга. Каковы бы ни были по нему реальные цифры, можно быть уверенным, что до тех пор, пока будут действовать американские санкции на иранскую нефть, эксперты будут спорить о том, сколько ее продается за границей. Уверенным можно быть лишь в одном: экспорт иранской нефти далек от ноля и едва ли в обозримом будущем к нему приблизится.
