Статус гвардии складывался постепенно. Предтечами были элитные войска Ивана Грозного — опричники — и московские стременные полки времён Алексея Михайловича и Михаила Фёдоровича. В конце XVII века в годы молодости Петра Алексеевча формируются воинские объединения, состоявшие из различных слоёв общества, которых объединяли хорошие военные навыки и верность Кремлю и царской семье, а также готовность беззаветно защищать Отечество.
Русская гвардия Петра Первого является наиболее известной в русской истории не только потому, что она была первой в своём роде на нашей земле. У неё были и другие рельефные характеристики, позволяющие выделить её на фоне других исторических этапов. Гвардия времён Петра представляла собой что-то вроде корпорации — серьёзный социальный пласт людей, выполнявших функции государственно-административного управления, а в эпоху дворцовых переворотов выступивших как вполне сформировавшаяся политическая сила.
А начиналось всё с десятилетнего возраста Петра, когда были созданы кремлёвские «потешные» группы — Семёновская и Преображенская. Потешные игры и поляны постепенно сформировали ядро гвардии, в которое вошли лично преданные Петру люди. Но русская гвардия рождалась не только под звуки потешных пушек, но и под всплёски весёл и стук топоров на корабельных верфях — когда царь начал строить русский флот и выделял в гвардию особо отличившихся на этом поприще людей. В их число вполне могли входить и простолюдины, например, дети столяров.
Петра опекали люди, которые знали военное дело не по играм — прежде всего, Лефорт и Гордон. Поэтому и во время армейских потех сформировался военный европейский стержень, вокруг которого формировался курс на формирование элитных подразделений. Так и появляются два знаменитых потешных полка — по названию деревень, в которых располагались их солдаты и которые разделял только один ручей.
В последствии эти части становятся вычлененными из всех военных формирований России. Поскольку европейское начало, которое было вложено в них, опыт, что они получили в военных играх и кружках — привели к тому, что остальные полки (Бутырский, Лефортовский) — особенно после смерти Лефорта и Гордона накануне Северной войны — утрачивают для Петра военную актуальность. Процесс этот, впрочем, был достаточно долгим, он занял около 10 лет, личная преданность царю перестаёт быть главной, на первый план выходят профессиональные навыки и знания. А товарищи по играм и телохранители постепенно отходят в сторону, как и стрельцы в петровском окружении, которые несли функции церемониала. Чем были вызваны, например, стрелецкие бунты и выступление Софьи, поддержанное стрельцами в 1689 году.
Кумовство убиралось непросто, но непреклонно. Бунтовавшие стрельцы, которые уцелели после восстаний, были рассредоточены в провинциальных гарнизонах. Больше Пётр не видел в надёжной опоры и основ армейской элиты и в Бутырском полке, последней каплей стало его поведение в битве под Нарвой в ноябре 1700 года — когда войска Репнина (соединения Бутырского и московских стременных полков) опоздали на поле боя. Героическое сопротивление Семёновского и Преображенского полков на правом фланге обороны окончательно убедило Петра в том, кто дальше составит привилегированные части русской армии. Как, разумеется, и в необходимости глубоких военных реформ.
Вот так тяжело формировалась военная элита царской гвардии. И в дальнейшей истории России именно по причине своего статуса она была не только носительницей знамён великих и славных побед, но и участницей дворцовых интриг.